Разные судьбы, глава 6. Палач.

[SilverShadowHome]

Море сердито вздыхало, катило увенчанные клочьями пены валы и мало напоминало ту мирную, почти зеркальную гладь, в которую не так давно спикировал отчаянный звёздный капитан. Умница, храбрец и неутомимый искатель приключений, настоящая находка для Лиги. Жаль отдавать Джеймса его времени! Но слово надо держать, если уж не умеешь прятать от любопытных посторонних глаз свои ВременнЫе Петли!



Море деловито подогнало очередной вал, и Советник задумчиво отёр со щеки солёные брызги.
На Тиаре тоже были моря. Нежно-сиреневые, вечно подёрнутые тончайшей серебряной дымкой, в бурю их воды темнели, наливаясь лиловым сиянием, а затем словно густели, как варево чародея, выбрасывая на поверхность глубокую бархатную черноту глубин. Бледные молнии тонули в этой жадной, клубящейся тьме, успев напоследок рассыпаться горстью алмазов на молочно-белом песке вдоль линии прибоя.




«Твоя душа черна, как штормовое море!» Люк бросила это в пылу ссоры и вряд ли до сих пор помнила свои слова. Но он запомнил. Тогда эта фраза обожгла своей несправедливостью, сейчас … пожалуй, сейчас он находил её скорее забавной! Мудрее он стал или циничнее? Бесчувственнее или твёрже? Тогда всё было иначе: цели казались яснее, а вот пути к ним – гораздо тяжелее и запутаннее, чем обнаружилось на практике.

Тогда угроза нового конфликта была особенно острой, и давно забытое слово «предательство» вновь зазвучало на Тиаре. И тогда же обнаружился его редкий, на одну-две тысячи тиарийцев, талант – способность скрывать своё биополе от тех, кто не должен был его почувствовать. Редкий дар, бесценный для Ликвидатора! Дальше были долгие мучительные колебания, тяжёлые ссоры с возлюбленной и, в противовес её словам, воодушевлённые речи лучшего друга. Романтик Мэй говорил об идеалах, о необходимости искоренить зло во всех его проявлениях и вселенском масштабе, о долге, не позволяющем жертвовать интересами общества ради собственных убеждений. А он просто вспоминал кадры хроники из учебного архива. Видел перед собой оскудевшую почву, лужи какой-то маслянистой дряни, серые остовы погибших деревьев. Это место давно залечило свои раны, и на руинах тайной военной базы Людей со Звёзд искрился плетением хрустальных ветвей молодой лес. Но память упорно подбрасывала картины того, что способны сотворить одни разумные существа в сговоре с другими. Мир, когда-то едва не убивший себя, погрязнув в нетерпимости, недавно чуть не погиб вновь, ударившись в другую крайность: в благостном миролюбии проглядев смертельную угрозу.

И он согласился. Ради Тиара, его лиловых морей и серебряных рощ, ради тех, кто бродил по этим берегам и тропам. И миллиардов других морей, рощ и существ. Ради самого священного из идеалов, самой мощной движущей силы, самого прекрасного явления, которое он знал во Вселенной. Он стал палачом ради Жизни.



У палача не должно быть имени. И он постарался забыть своё. У правосудия не может быть границ. И другой его талант, мастерство Воплощения, стал мощным оружием и пропуском в иные Миры. Палач не имеет привязанностей. Вот тут он не смог пойти против себя! Но женщина решила за него.

Он отпустил её. Потеряв любовь, он надеялся, что сумеет сохранить дружбу, но в отношениях друзей не стало искренности, в короткие моменты встреч Мэй держался скованно и прятал взгляд. Так он потерял обоих и не знал, которая из утрат горше.

Люк вернулась в его жизнь внезапно. Вновь разочарованная в любви, обретшая земной облик, но утратившая почву под ногами. Он заметил её состояние не сразу: сначала она казалась уверенной, чужой и колкой, совсем как перед их разрывом. А когда заметил, нежность и сострадание ненадолго вытеснили из памяти всё, что они пережили порознь. Лишь наутро он понял, что круг замкнулся. Только теперь они с Мэем поменялись ролями.
Он ощутил потребность разорвать порочный круг. Сделать это можно было лишь усилиями троих. Но Мэй не откликнулся.


Мэй Тан, он же Рэйвен, тиарийский посол на Эдоре и тайный агент, никогда не прятался: он жил открыто и был желанным гостем при дворе. О секретности его миссии было известно лишь узкому кругу посвящённых. Казалось, положение вещей не изменило и серьёзное ранение, полученное в самом начале Эдорианской кампании. Пользуясь случаем, находчивый агент позволил Людям со Звёзд тайно «завербовать» себя, что давно входило в планы Совета.




Война завершилась победой, и Рэйвену, памятуя о его многочисленных заслугах, было дозволено вернуться на Тиар, где его ждали почести, женщина и спокойное, безоблачное существование. Авторы его «легенды» проливали горючие слёзы, но на Тиаре привыкли ценить своих героев.

Мэй Тан отказался сам. И от ожидавшей его возлюбленной, и от почестей, и от мирной жизни.

Тогда Советник, знавший своего друга-идеалиста, не слишком удивился. Несколько позже, выслушивая жалобы, которые в сердцах бросала Лючия, почувствовал тревогу, возросшую, когда Мэй не откликнулся на зов. Однако в Совете подтвердили: агент Рэйвен жив, здоров и продолжает нести службу на благо своей Родины и всех обитаемых Миров вместе взятых.

Вот только молодой король Эдоры, с которым так кстати сдружился Джеймс, странно умолк при упоминании тиарийского посла, а затем обронил вскользь, что редко видит бывшего собутыльника. Да и когда видит, узнаёт с трудом.




***
Советник вздохнул, вновь провёл рукой по лицу, смахивая солёные капли. Возможно, море было право: следовало оплакать прошлое и проститься с ним навсегда? Но его глаза давно отвыкли от слёз! Бывший палач Совета упрямо покачал головой и покинул пустынный берег.